 | Бесполезный сайт - открытое интернет-сообщество. Прочитайте статью о Бесполезном и присоединяйтесь к нам не только из-за того, что хотите спастись, но и из-за того, что почему бы и нет, риАльне. | Статьи Картинки Форум |
Блог » Читать
Продай меня на блошином рынке... | |
| Творческие муки... Если вам понравится, буду дальше писать.... Пролог. Пистолет удобно покоился на виске. Его холод приятно успокаивал меня. Он стоял напротив меня и говорил без умолку, иногда переходя на визг. Ничего, думал я, пистолет меня спасёт, если что я всегда смогу нажать на курок. Я тихонько и радостно засмеялся, чувствуя превосходство…. Глава 1. Прологовая. Утро было ужасное. Дэй давно не видел такого. Казалось будто серые облака, сгорбившись в одну уродскую кучу, зависли исключительно над его домом. И вообще день не заладился с самого утра. На улице шёл проливной дождь, люди прикрыв свои головы, кто, чем мог, бежали кто куда. Впрочем, у него сегодня было неплохое настроение, которое испортилось после пятидесяти безуспешных попыток поймать такси. Дэй родился в 1979 году. Его маманя (настоящая его мама умерла во время родов), и папаня были чертовски неплохими собутыльниками, но, к сожалению, хреновыми родителями. Рос он в основном на улице, заглядывая изредка домой, чтобы получить порцию оплеух и зуботычин. Эта комбинация была нерушима, лишь только изредка зуботычины заменялись пинками. Мать его нигде не работала, а отец получал около сорока тысяч долларов в месяц. Стоит отметить, кстати, что его мать была максимум на шесть лет старше его самого. Попечительский фонд зачем-то выделял деньги на его содержание. Видимо жадный папаня смог, каким то образом стрясти с них документ, признающий семью, неработоспособной. Деньги уходили, конечно же, на содержание его мамани, которая потихоньку росла, как и её просто непомерные запросы. Друзья Дэя в основном дружили не с ним, а с папиными деньгами, правда, напрасно - из этого жлоба невозможно было вытянуть даже красно-белую открытку из придорожного киоска за двадцать рублей, на день рождения. Однажды родители поругались, отец увидел, как один усатый итальянец провожал маманю Дэя до дома. Был жуткий скандал. Мать рыдала и кричала, что чёртов «импотент» (видимо – отец) совсем не обращает на неё внимания, и, что, она ищет понимания у посторонних людей. На следующий день мать не спустилась к завтраку. И потом. И ещё. Позже газеты писали о зверском убийстве проститутки. Убийцу сразу же признали маньяком, и вторым Потрошителем. Фото изуродованного лица отдалённо напоминало фото мамани. С тех пор Дэй начал относиться к отцу более уважительно. Как и все дети Дэй был со странностями. Но странности эти не исчезли и тогда, когда он уже вырос и превратился в изуродованный отголосок голоса. Дэй болел паникой. Приступами паники. Лекарство продавалось в маленьких стеклянных колбочках серого цвета. Верхушку нужно было срезать. Дэй привык откусывать этот кусочек. Однажды пытаясь отрезать его, он чуть не отрубил себе палец. Когда же он первый раз откусил кусочек, стекло застряло в дёснах и губах, потом Дэй не мог говорить две недели. Также Дэй страдал фобией к открытым дверям. Он просто не мог видеть открытые двери, они приводил его к ужасающей, разъедающей панике. Двери отбрасывали пугающую тень на холодный пол, покрытый белым линолеумом в фиолетовый горошек. Психиатр прописал ему очень дорогое лекарство, которое продавалось только в одной аптеке, и только в Германии. Тем не менее, Дэй лекарство получил. И это стало началом конца. После недельного приёма таблеток. Он перестал спать. Ночью, он лежал с открытыми, остекленевшими глазами и смотрел в чёрный, потолок. Слушал звуки улицы, его посещали кошмары наяву, он не мог расстаться с мыслью о том, что где-то в доме осталась одна открытая дверь и что через неё проникают духи страха и ночи. Он по несколько раз вставал и проверял, закрыты ли двери в доме, и главное, все ли. Ватными ногами маленький Дэй крался по дому и, дрожащими холодными руками прикасался к ручкам дверей, дёргал их на себя. Часто двери открывались, это сводило Дэя с ума: он почти всю ночь пролежал в кровати, ночь медленно проникала в его квартиру, пытаясь задушить его! Закрыв двери, Дэйв вновь ложился на кровать. И лежал. Ловил каждый звук и шорох. В стране кошмаров. Глава 2. Репродуктор. - Пропуск. Пропуск ВАШ покажите! - Что? Чёрт… да… вот держите. - Так… Дэй Рэй… Вы что иностранец? - Родители любили английскую литературу. – Доставучие новые охранники, каждый месяц задают одну и туже комбинацию вопросов, не в силах придумать что-либо более оригинальное. Я быстрым шагом поднялся по лестнице, открыл дверь и побрёл по лабиринту боксов. В каждом боксе сидели гениальнейшие люди, считающие, что они выполняют важнейшую работу на свете – великую статистику. Ну, кого интересуют сводки о рождаемости афро-американцев из белого квартала? Разве что тупых, безмозглых идиотов, которые обожают блеснуть в кругу друзей бесполезными фактами из жизни китов. Я просто ненавидел свою работу, но другую мне не предлагали, так что – довольствуюсь, чем есть. Я бы мог работать в похоронном бюро, предоставлять безутешным семьям, желающим поскорее избавиться от назойливого старикана, или от кого угодно. Строить невероятно тупую мину скорбного молчания и утешать безутешных, втайне издеваясь над ними. Такая работа пришлась бы мне вполне по вкусу. Но знаете, почему я никогда не смогу там работать? Потому что у меня нет похоронного бюро, а еще, потому что скорбная мина мне не к лицу. Зайдя в свой бокс, я, проверив на прочность шпингалет, закрыл дверь, затем проверил, прочно ли она закрыта, толкнул её, она открылась. Меня пробрала ярость, я силой хлопнул дверью, она вновь открылась, я вздохнул, разделся, снял пиджак и пошёл к начальнику, здороваясь по пути с каждым встречным: - Привет Дэй. – Отдел по рождаемости - Привет. - Ну, как ты Дэй?- отдел по смертности. - Ничего, как ты? – не дождавшись ответа, я направился дальше, идиотских шуток, «смертников» (так мы их называем), я уже слышал предостаточно. Директор, как ни странно, тоже работал в боксе, но только огромном. - Можно? - постучав, я заглянул в бокс. - Да, проходите. Я зашёл, закрыв за собой дверь, здесь замок работал просто шикарно. Он посмотрел на меня и сказал: - Дверь на замок? Что убить меня хотите? - Нет… вовсе… - По какому поводу? - У меня сломался шпингалет на двери, вы бы не могли дать мне выписку на новый? - С чего бы? У нас почти все сотрудники работают без шпингалетов. Сейчас ведь такая жара, знаете ли. Дверь нужно держать открытой, рабочее место проветривать. - Конечно, проветривать нужно, но может, всё-таки дадите выписку? Он оторвался от документов, нахмурился, помотал головой: не причудился ли ему такой наглый сотрудник? Затем посмотрел на меня, опять. - Как ваша фамилия? - Рэй, Дэй Рэй Он с минуту разглядывал меня, пытаясь, найти в своём крошечном мозгу хоть какую-то информацию обо мне, затем его глаза просветлели, взгляд смягчился, он сказал: - Рэй, ну конечно… присядьте… шпингалет говорите… так, вахтенный работает с девяти утра. Вот вам выписка, передадите ему. Всего хорошего. Полчаса! Где же я буду торчать полчаса? В заднице белых тюленей, про которых мне нужно ежедневно составлять статистику? Я прошёл мимо столовой, и направился прямиком в туалет. Белоснежный, чистый, сверкающий. С круглыми зеркалами. Место, где люди опорожняются, умываются, и делают прочие совершенно не литературные вещи. Я зашёл в кабинку, опустил стульчак. На потолке висели часы, таким образом, сидя на унитазе, вы должны были задрать голову вверх, едва не сломав себе шею или хребет, чтобы посмотреть время. Какая изумительная рабская система. Годится, чтобы пытать людей, не желающих платить налоги. Я посмотрел на свои наручные часы. Без десяти девять. Чёрт возьми, надо выпить пилюлю. Твою мать… Руки начали трястись, из-под дверцы на меня поползла чёрная тень. Это было довольно странно, так как её можно было принять за дерьмо или мазут. Но это было не дерьмо. Потолок медленно начал приближаться, он почти падал, надо было отсюда валить. Иначе я буду погребённым вместе с тысячью ленивых туш, которые сидели и барабанили по клавишам, этажом выше. Пальцы растягивались и превращались в гибкие лианы. Теперь я мог протиснуться в любую щель, через пол и попасть прямо в чистилище, хотя сначала на первый этаж. Двери начало растягивать и я с трудом смог проскользнуть в маленькую щель. Людей не существовало. Был лишь я. Но кто я? Лишь жалкое подобие, образец, шаблон. Изначальная заготовка, податливая, как глина. ТЕМНО. ТЕМНО. Я втёк в свой тягучий бокс. Где сумка, её уже нет? Вот она. ТЕМНО. Я разбил верхушку капсулы, внутри бегали маленькие тени. Я поднёс капсулу к губам. Глотнул. Сердце бешено билось в груди, я очень тяжело дышал. Хотя нет, враки… Кто-то дышал тяжело, он стоял сзади меня, я хотел сказать ему, чтобы он перестал так дышать, ведь можно напугать людей, находящихся рядом, но не стал. Всё равно бы он не послушал, он бы сказал: «Да ведь мы с тобой тут вдвоём, кого я испугаю? Ты всё равно не боишься!», потом он ушёл. С ним ушло тяжёлое дыхание. Я оперся об стол, и уставился на маленькие трещинки на нём, он перетекали и менялись местами. До чего же… темно… *** - Покажите выписку? Шпингалет на дверь… сейчас… У него были огромные синяки под глазами, он не брился уже дней пять-шесть точно. Форма ему была мала и надпись «НацСтат» сильно растянулась. Замок на куртке сломался, и виду предстала рубашка, заляпанная кетчупом. -Ну, как, скоро там? - Сейчас, а чёрт, блин, всякие (следует пропустить пару слов из-за их некорректности) понаставили коробок, извините…. Держите. Прикрутите, надеюсь сами. Он протянул мне чёрный пакетик. Посмотрел ещё раз на меня. Сел на деревянный стул, сказал: - Вспомнил, чего я хотел вам сказать, вам звонили из больницы, просили навестить пациента, сказали, вы знаете о ком они… - Я понял, спасибо… Двоюродный братец загремел в больничку полгода назад. Его жена повесилась, оставив ему премилую прощальную записку, в которой обвиняла во всём его. Его взяли под стражу. Позже выяснилось, что она просто была нариком и уже два года сидела на игле. Однажды, он, сидя дома, не смог решить одного логического уравнения (он работал учителем по информатике, в институте), не смог он решить и потом, в больнице у него обнаружили заболевание мозга, до боли знакомое современному поколению: деградацию. Так то. Врачи говорят, что через два года, он уже не сможет считать на пальцах. Все эти мысли не покидали меня, пока я ехал в больницу и заходил в палату. Его худое лицо вытянулось, он улыбнулся и сел на кровать. Спросил: - А где же шарики? Поздравления там разные, вроде: «Привет имбицил!!» Я улыбнулся и сел в кресло напротив: - Шутишь. Не совсем ещё отупел. - Смотри, сам скоро здесь окажешься. Моя рука рефлекторно рванулась к сумке, проверить всё ли на месте. Он, заметив это, улыбнулся: - Как там дядя. - Я не видел этого кретина уже два месяца. Он катается в дорогих машинах и нанимает дешёвых… - Мммда… всё лучше, чем здесь. Мой отец, например, сменил себе пол и уехал работать в Италию. Пример ясен? - Куда яснее. Он облокотился о маленький стол и сказал: - Я не могу квадратную вспомнить степень восьмидесяти девяти… - Хорошо тебе, я её никогда и не знал. -…все говорят мне, что я иду на поправку, я не верю, мне колют дорогие лекарства, чтобы тормозить процесс… сколько? - Два года. Я уверен, что-нибудь придумают. Он вздохнул, достал блокнот и стал рисовать. Он был бы отличным художником, если бы не стал отличным математиком. - Что это? - Спросил я. - Дорисую и… покажу и… проваливай… Я ухмыльнулся, похлопал его по плечу и вышел. Во всех замечательных бульварных романах главный герой чем-то выделяется из серой массы «побочных» людей. Я же ничем не выделялся. Я был просто психом. Также как и все. Выпив пилюлю от паники, я побрёл по городу в поисках такси или, желательно и предпочтительно, смерти. Глава 3. Обстоятельства. Начинался новый день. Мои прозаические мысли прервал телефонный звонок. Да какой - же урод звонит в шесть утра? Тот, кому нечего делать – напрашивался ответ. Мне было впрочем, всё равно. Для меня ночь и день – череда сменяющих друг друга кошмаров наяву. Мои обои с синенькими цветочками, на которые я вынужден пялиться ночи на пролёт, мой кошмар. Звонок его разбавил. - Здравствуйте – раздался в трубке весёлый, гнусавый голос. - Привет - Надеюсь что вы не Рэй младший, иначе у меня для вас плохие новости - каков шутник? Видимо его распухшее, воспалённое эго, требовало немедленного удовлетворения. Я сразу понял, что этот парень обожает возвышать себя над кучкой дерьма – клиентов. - Я Рэй младший, что у тебя для меня, Дед Мороз? - У меня для вас плохие новости, Рэй, ваш отец, найден мёртвым сегодня утром, то есть два часа назад. Он застрелился. - Еду. - Вы знаете куда? - К отцу домой, нет? - Увидимся там. Он бросил трубку. Раздались тихие, едва слышные гудки. Откинулся, значит? Как? Почему? Эти вопросы меня совершенно не интересовали. Я встал с измятой постели и механически стал одеваться. Выглянул в окно, облака, серость, дождь. Люди уныло бродили по улицам, словно мертвецы, или, того хуже, сборщики налогов. Где же смерть застигла его? Застрелился… для папани, это было бы довольно странно, в смысле, он ведь никогда не хотел расставаться со своей драгоценной жизнью, в любом случае он был абсолютно уверен, что в следующей жизни будет чем-то между куском дерьма и мухой. Я обычно всегда отвечал ему на это, что он является куском дерьма и сейчас, а значит, в следующей жизни ему это ни в коем случае не грозит. Он просто не мог застрелиться, у него не хватило бы на это воли, да и мозгов тоже. Он тратил свои деньги направо и налево, а они всё никак не кончались. Кому надоест такая жизнь? Только совершеннейшим психам, для которых чувства, любовь и честь три главных слова в жизни, плюс ещё храбрость, как бонус. Такие люди обычно кончают очень плохо, просто ужасно. А может они живут долго и счастливо? В любом случае я таких людей не знаю. Такие люди не знают меня. Такси я поймал очень быстро. За рулём сидел какой-то совершенно неадекватный предмет. Предмет обладал озлобленной рожей и заплывшими красными глазами. Красная олимпийка и зелённая кепка ему никак не шли. Во время поездки он постоянно орал и жаловался на жизнь таксиста, а затем содрал с меня тройную плату. Я покорно заплатил. Мне не хотелось задерживаться в пути больше, чем нужно. Хотелось покончить со всем этим поскорее, да и мне было очень интересно, чего он мне там оставил? Дом? Деньжат? Надеюсь что не предсмертную записку со слёзными и жалобными предложениями, в которых он просит меня простить его. Показав паспорт мрачному служителю закона, я минул калитку и прошёл по обложенной кварцем дорожке, к огромному четырёхэтажному пентхаусу. Я достаточно модно выражаюсь? Пентхаус – это ведь так модно. Никто не хочет загородный дом, все хотят пентхаус. Дом был окружён репортёрами, которые назойливо щёлками камерами, и тыкали мне микрофоном чуть ли не в задницу. Как я отношусь ко всему происходящему? Я очень сожалею. Какие у меня планы? Для начала хочу пройти в дом. Нет, я не дам вам интервью. Наконец я прорвался сквозь толпу (кто их всех сюда пустил?) и открыл деревянную дверь дома. Дверь даже не скрипнула. Петли были смазаны идеально. Войдя в огромную прихожею, я сразу наткнулся на запыленный шкаф с книгами в золотой облицовкой. Дам десять против одного, что книги не разу открыты не были. В гостиной лежало тело, кровь уже вытерли. Зеркальный пол из мрамора украшал какая-то фреска. Облокотившись о стену, стоял полицейский, он делал какие-то записи в своём крошечном, почти микроскопическом блокноте. На его лице можно было прочитать вселенскую скуку. Обычный день, ничего интересного. Фотограф фотографировал тело с разных ракурсов. Ещё двое полицейских просто стояли рядом и о чём-то разговаривали. Ко мне подошёл респектабельный человек, на нём была одета белая рубашка и чёрный пиджак, галстук отсутствовал. На носу покоились половинчатые очки. Он протянул мне руку: - Здравствуйте, моя фамилия Бойко. Криминальный эксперт. Вы Дэй Рэй, как я понимаю? - Да, здравствуйте. - Вы можете опознать тело? Понимаю, это может быть для вас тяжело, но мы просто вынуждены у вас это попросить. Но мы можем… Я слегка оттолкнул его и подошёл к телу. Шорты и футболка в гавайском стиле. Кольца на правой руке, запачканы кровью, на лице нельзя было прочитать абсолютно ничего, пустое выражение. Глаза смотрели в потолок, они, перед тем как отец нажал курок, уже различали вдалеке очертания смерти, губы вытянулись в узкую ниточку. Узкий нос, повёрнутый чуть направо, был сломан. Я снова посмотрел на правую руку и пробормотал: - Стрелял чуть ниже виска, иначе рука не была бы запачкана. Бойко поддакнул: - Да верно, в последний момент он уже передумал, но курок уже был спущен, мы думаем. Вы что разбираетесь в экспертизе. - Да нет. А где пистолет? - Его уже отвезли в участок, хотите взглянуть на него? Я посмотрел вправо, на деревянную полку, на ней лежала деревянная коробочка, очевидно с папиросами. - Нет, не хочу. Бойко потёр ладони и спросил: - Так вы его узнаёте? - Да и нет. Никогда не видел такого выражения на его лице. Странно. Я посмотрел на труп. Вот плод его трудов, здесь на полу. Все деньги он вкладывал в себя. Вот и они, здесь на полу. И я стою на этом холодном мраморном полу. Чёрт, а если начнётся землятресение и он провалится? И вообще дом выдержит? Кажется, пол дрожит. Не хотелось бы издохнуть тут, быть погребённым рядом с телом своего папаши. Пол начало трясти сильнее. Но почему никто ничего не замечает? Что, все сразу перестали чувствовать землю под ногами? До меня донёсся приглушённый голос Бойко: - Он оставил записку, хотите её прочитать? Я недоумённо посмотрел на него, неужели он тоже не чувствует что вся земля идёт к чёрту, прямо в преисподнюю? Я посмотрел на часы: почти девять. Дрянь дело. Стоп. Где лекарство? Чёрт, у меня нет лекарства от паники. Я кивнул головой, подтверждая свою мысль, Бойко воспринял это как согласие. Он куда-то вышел из комнаты. Дрожь земли усилилась. Полицейские начали расплываться как пятна. Бойко вновь вошёл в комнату, я сказал ему: - Мне нужна моя настойка. - Что? - Лекарство, у меня паника. Я… я не помню названия. Забавно, я никак его не запомню. - Присядьте, сейчас будет. Я сел в кожаное кресло, пытаясь унять дрожь в руках. Полицейский смотрел на меня, как на распоследнего наркомана, у которого началась ломка. Смотрел с насмешкой. Согласен смотреть на нариков с ломкой, забавно, но когда оказываешься на их месте, кишки чуть ли не вылезают через задницу. Чёрт. ТЕМНО. Нет, нет, нет. Нет. СВЕТЛЕЕ. Вбежал Бойко и протянул мне колбу. Я Верхушка уже была оторвана. Я отхлебнул и бросил колбу на пол. Голову пронзила острая боль. Кто-то режет мне мозги ножом, точно. ТЕМНО. - Вы как в порядке? - Уже да. - Держите – Он протянул мне белую, испачканную кровью, измятую, бумажку. Я рывком вывал её у него из рук. Руки всё ещё тряслись. На бумажке было написано: «ДОРОГОЙ МОЙ СЫ…» Дальше ничего не было. Кровь была на другой стороне. Меня поглотила скука. Он не мог даже умереть по-человечески. Как глупо. Всё в его жизни было глупо. Глупо он умер. Глупую записку написал. Глупый идиот. Бойко посмотрел на меня мрачно. Только теперь я внимательно пригляделся к нему. Мешки под глазам. Длинные борозды морщин возле рта и глаз. Белок глаз был красноватого цвета. Он, словно прочитав мои мысли, сказал: - Скверный у меня вид, да? У меня проблемы с памятью. Перестала работать долговременная память. Я перестаю помнить то, что было когда-то давно. А вы думали, что хуже вашей болезни нет? Он улыбнулся жёсткой улыбкой. Посмотрел мне в глаза. Я ощутил себя немного неуютно. И спросил: - Я вам ещё нужен? - Да, проедемте со мной. Я задам вам пару вопросов. Глава 4. Начало. Грязь. Грязь была повсюду, она была везде. Я лежал в грязи, безуспешно пытаясь подняться, наконец, когда мне удалось приподняться, я огляделся. Я находился в каком-то переулке, слева и справа от меня стояли маленькие, чёрные, кирпичные дома. Почти все дома были изрисованы граффити. На стенах, повсюду была нарисована одна и та же надпись, огромными красными буквами: «Lost me». Я встал и огляделся, совершенно одинаковые дома шли идеально параллельно друг другу. Я медленно побрёл по этой странной улице. Мимо пролетали какие-то тени, он пролетали совсем близко и что-то шептали мне на ухо. Я не понимал ничего, но у одних шёпот был страшный, словно шёпот смерти. У других, он был весёлым и игривым. Все они, куда то меня звали, влекли. Луна была очень яркая, и поэтому тени отражали свет, который переливался на окнах домов. Почти все тени летели, прикасаясь к домикам вплотную. Словно скользили по каменным, чёрным волнам. Вскоре грязь кончилась, и я вышел на чистый асфальт. Я заметил поблизости небольшой фонарный столб, стекло было разбито и вместо лампы там светила луна. Прижавшись к столбу, закрыв глаза, сидел человек в майке и джинсах. Как я ни старался разглядеть его лицо, у меня ничего не получалось, я не мог. Оно постоянно было в тени. Я подошёл к нему, и он поднял голову. Я смог различить очертания его носа. Глаза. Глаза его были тёмно-синими, и ярко светились, синим огнём. Они были глубокие, как бездна, а взгляд его был направлен вверх в темноту. Я подошёл к нему. Он посмотрен на меня и сказал: - Итак, ты здесь, зачем? Мне не хотелось спрашивать, где я, почему я здесь, что я здесь делаю. Я не знаю почему. Просто не хотелось. Я присел рядом с ним, прислонился к столбу, и начал разглядывать сумасшедшие движения теней. Они двигались сумбурно, создавая целые созвездия и галактики, ярко сияющие. Он сказал вновь: - Призраки жизни. В этой красоте движений таятся страдания. Страх. Боль. Я спросил у него: - Кто ты? - Я пастух. Приглядываю за ними, или, может они приглядывают за мной. Не знаю. Чёрные тени начали сливаться с белыми. - Что… - я замолк, не знал что сказать. - Это их дома, однажды, некоторые из них вылетают из дома, сквозь стёкла и стены в поисках луны. Луны здесь не было уже лет сто. Конечно, никому не удаётся луну найти. Но они всё равно пытаются. Будут пытаться. Луна – это их жизнь. Вышедшие уже не могут вернуться обратно, домой. Они пытаются, ищут трещины в этих чёрных стенах. Но… не могут найти. Они продолжают, продолжают, надеется, ждут, когда хоть одна стена сломается и один из них сможет попасть назад, домой во тьму. Их сияние - их плач, их страдания, их надежды. Бесконечные попытки озлобляют их. Они превращаются в саму злобу. Другие, те, что ещё дома, зовут их обратно, домой. Умоляют их вернуться. Но этому не бывать никогда. Иногда они сражаются между собой - чёрные и белые. Но сейчас, ты причина их беспокойства. Ты чужой. - Но как мне уйти отсюда? - Не знаю. Ты станешь одним из них. Скоро. Я удивлённо посмотрел на него: - Но я не хочу. - Уже не важно. Для тебя уже слишком поздно, зря ты пришёл. Остался бы лучше со своими детьми. – Я не обратил на эти слова внимания. - А ты не поможешь мне? - Зачем? Мне всё равно, что будет с тобой. А их я люблю. Они любят, меня… Ты хотел бы стать тенью? Глаза его загорелись красным светом. Тени начали слетаться вокруг меня, они закружили меня в хороводе. В хороводе жизни и смерти. Бешеный ритм сердца затягивал меня. Я чувствовал что начинаю исчезать, превращаюсь в ничто. В пустоту. Руки таяли, зрение пропадало. Вдруг я ощутил себя сильнее. Руки превратились в чёрные нити. Я видел всюду свет. Во мне была ярость. Я хотел домой. Я очень хотел домой. *** Я вскочил. Огляделся. Четыре стены. Один потолок. Закрытая дверь. Окно, за окном солнце едва начало восходить. Посмотрел на свои руки. Я спал. Сознание этого врезалось в мой мозг, как само сознание жизни. Голова просто раскалывалась от боли, но разве это было важно? Я спал. Почти шесть утра. Я спал. Мне приснился,… кажется, кошмар… про тени, но разве это главное. Главное, что я спал. Скоро вставать. Глава 5. Новая звезда Когда у вас бессонница, всё вокруг тянется долго, почти бесконечно, оставляя уродливые шрамы превратностей жизни на вашем лице. Всё превращается в одну чёрную жижу, жвачку, которая задержалась во рту слишком долго, потеряла свой вкус и почернела… Стала мягкой Разуплотнилась Разгерметизировалась…. Так, о чём это я? Чёрт моя голова сейчас начнёт трескаться по швам…. Так вот, когда у вас болит голова, всё гораздо хуже, как будто вонючий доберман трахает вас уши. Чёрт бы побрал всех доберманов, мало того, что я не мог нормально составить отчёт, так ещё мои мысли раскиданы по моему вместилищу мыслей, и я не могу сосредоточиться. В очередной раз я подумал, что моя работа совершенно бесполезная. Когда вы состаритесь, от внуков вы будете слышать, что вы никчёмный старый осёл, набитый самомнением. С пенсией недостаточной даже для того чтобы прокормить свой мизинец. Вся ваша зарплата будет в основном уходить на питание в «кафе». Называлось это – «кафе», там готовили замёрзшие, полугодовалые полуфабрикаты сомнительного качества. Три очень толстые поварихи которые едва двигали своими задницами и сморкались в суп. Я медленно шагал между столиков, глядя на прейскурант. Холодный чай с лимоном, сахаром – 80 руб. за 150 мл. Чай без сахара – 65 руб. за 150 мл. Кофе со сливками – 100 руб. за 200 мл. Я сидел за столом, тупо глядя в желе на своей тарелке. Оно было белого цвета и неприятно пахло. Жизнь проносится отрывками, думал я, а я не успеваю собрать их воедино и склеить. Желе медленно соскользнуло с моей ложки и рухнуло на стол, расплёскиваясь на кусочки. Капли попали мне на руку, но я даже не думал стряхивать их, по-прежнему глупо смотря на, уже пустую, ложку. В голову мне долбилось навязчивое и бессмысленное слово: СМЕРТЬ Это слово лезло мне в уши, насильно распахивало челюсть и поселялось мне в рот. Оно заполнило всю мою потускневшую черепную дырявую коробочку, и сочилось через дырочки наружу. СМЕРТЬ СМЕРТЬ СМЕРТЬ СМЕ… - Можно мне присесть? – Это подошла Мария, она улыбалась чистыми, белыми зубами и вопрошающе смотрела на меня. Я посмотрел по сторонам. Ни одного занятого столика, ещё слишком рано, чтобы набивать свои желудки всякой замерзшей дрянью. Я пожал плечами и кивнул. Она присела, я почувствовал запах её духов, и ещё более приятный, её волос. Она посмотрела мне в глаза и сказала с сожалением: - Мне очень жаль, насчёт твоего отца, но ты должен понимать, что... – она говорила ласково, с мягкой улыбкой, у Марии был рак печени в последней стадии, это когда метастазы начинают распространяться на другие органы, убивая их. Тем не менее она была самым радостным и белым человеком, среди всей кучи навоза. Она смотрела на мир такими глазами, наполненными надеждой. Как будто кто-нибудь сейчас подойдёт к ней и скажет – «Здравствуйте, мне неловко вас беспокоить, но я слышал, что вам нужна здоровая печень, может вы позволите мне преподнести вам подарок…» - выстрел в висок из пистолета, на другое я, на её месте, не согласился бы. Так, а что это с каплей у меня на руке? Она начинает расползаться и чернеть, стекая медленно к тыльной стороне ладони. Надо бы убрать её. Но не сейчас. Не могу оторваться от этих зелёных глаз. - … так ведь? Я улыбнулся своей голливудской улыбкой и сказал: - Конечно. - Нельзя опускать руки и падать духом, понимаешь? Жизнь то не кончается на этом. – Опускать, падать, в чём–то эти слова синонимичны, ненавижу фразеологизмы. А жизнь всё никак не кончается. Где же конец фильма, где же титры? Я заметил, что я совершенно перестал слушать собеседников. Любые слова собеседников вызывали во мне необратимую реакцию, и я уходил в клетку. Я закрывался в клетке на ключ, а ключ выбрасывал из клетки. Может кто-нибудь подберёт его и откроет клетку? Хотя зачем? Я могу и так со всем разговаривать. В столовую потихоньку начал стекаться народ. Капля уже почти целиком поглотила мой мизинец. - Ты вообще меня слушаешь. - Слушаю, и в глаза тебе смотрю. Ты уладила проблемы с семьёй? - Денег, чтобы мать и сестру прокормить, совсем не хватает. Осталось только проституцией подрабатывать. Мои родственники думают, что я занимаюсь недостойным делом. Их потребности растут с каждым днём, я… я просто не знаю что мне делать. Я молчал, рефлекторно здоровался со всеми проходящими мимо. Вдруг раздался пронзительный гудок. Я по-прежнему продолжал смотреть на Марию. Затем перевёл взгляд на свой карман, тихо выругался и взял трубку. - Алло. - Простите, что беспокою вас, Дэй, но у меня есть для вас информация, по поводу смерти вашего отца. - Это Бойко? - Нет, Сергей Бойко вчера был обнаружен мёртвым у себя в квартире. Кажется, он застрелился. Расследование ведётся. Так, когда вы сможете подойти? - Я вам позвоню. Я положил телефон в карман. Посмотрел на Марию, улыбнулся и сказал ей: - Друг звонил. Послушай, не стоит с ними ссориться, из твоих поступков складывается память. Оставь хоть что-нибудь о себе. Я вспотел и говорил с трудом. Капля поглотила всю руку до локтя. Я вытер пот ладонью. Она сказала: - Я хочу быть хоть немного свободнее. - Свобода – удобное недоразумение для мудрецов, и призрачный шанс для глупцов. Все мы от чего-нибудь зависим. Она смотрела на меня и ждала продолжения. Но я молчал. Нечего было продолжать. Некуда. Незачем. Она начала что-то говорить. Её слова превращались в шипение. Я не слушал её, уже совсем. Я быстрее распрощался с ней. Выбежал в коридор, стряхивая с себя чёрную муть. Я споткнулся и начал падать. Пол приближался очень медленно. Я видел лакированные туфли, они были прямо начищенный до блеска. Ко мне медленно начали поворачиваться лица, все одинаковые. Картонные лица, картонных людей. Вырезки для уроков технологии младших классов. Пол приближался. ТЕМНО ТЕМНО ТЕМНО Я шёл, спотыкаясь, по коридору, в тумане, он обволакивал всё вокруг. Я спотыкался и сильно хромал. Я едва мог разглядеть дверь с огромной ручкой. Она всё время отдалялась от меня. Я облокотился об стену, но она оказалась сделана из хрусталя, и я упал на пол, изрезав себе всё лицо и руки. Снова встал. Побрёл к двери, наступая на осколки, разрезавшие мои ноги, почему я босиком? Я изо всей силы толкнул дверь. СВЕТЛЕЕ СВЕТЛЕЕ Я увидел пол, быстро приближающийся ко мне, и через секунду потерял сознание. * * * Я смотрел в окно, слегка облокотившись на подоконник. Люди медленно вливались в общее, сумбурное и безумное, течение города. Нехотя водители уступали чокнутым пешеходам, которые так и норовили попасть под колёса. Из под облаков лениво выползало угрюмое и безрадостное солнце. Я любил, когда солнце и облака находились вместе, получался такой тёмный свет. Накрапывал мелкий дождик, он барабанил по окнам, выбивая новый ритм жизни. Ко мне подошёл Апполлонцев - не худой и не толстый человек, со слегка сплющенным лицом, большими скулами, маленьким носом и широко расставленными глазами. Он подошёл, достал сигарету из пачки и посмотрел в окно. Я сказал ему, усмехнувшись: - Привет. Он взглянул на меня: - Привет. - Слушай, как там поживает твоя, умершая вчера, канарейка? - Как она может «поживать», если она умерла? - Да это я так, чтобы разговор начать. Дай, кстати, закурить. Он достал из пачки ещё одну сигарету, зажёг, и дал мне. Я затянулся. - Слышал о новом указе директора? - Нет. - Он запретил сотрудникам заводить романы между собой. - К чему ты это? – Он удивлённо взглянул на меня. - Ну, я слышал что ты… - Нет. - Быстро ты. - Она мне надоела. На нём был базарный жёлтый галстук, с огромной надписью – Большой босс, с тремя грамматическими ошибками. Куплен на блошином рынке. Сколько можно отдать за такой галстук? Сколько можно отдать за рубашку, ботинки? Немного. Сколько можно отдать за совесть, любовь, гнев, на блошином рынке? Они продаются там задёшево, со скидкой. Их вводят под кожу вместе с иглой. Кровь разносит их по всей нервной системе медленно, но очень качественно. Заставляя человека гнуться и корчиться, как зародыша в утробе матери алкоголички. Ещё чуть-чуть и ты уже зависишь. Ещё немного и ты уже труп, смотрящий сухими глазами в крышку гроба. Я вынырнул из раздумий и обнаружил, что Апполлонцева уже нет. Кажется, он ушёл. Так, значит, мне нужно позвонить моему психологу и договорится с ним о встрече, задать ему пару вопросов. Я достал телефон из кармана и набрал номер. - Алло. - Здравствуйте, узнали меня? - Ни у кого, кроме тебя, нет моего номера. - Зачем вам тогда телефон? - Отвечать на твои звонки. - А не слишком ли много заботы обо мне? - Это был сарказм. - Я знаю. Нужно встретиться. Мне нужно вновь провериться. Я начал спать, у меня усилились галлюцинации, и я не могу толком, ни на чём сосредоточится. - Через полчаса приходи. - Пока. Первоклассный психолог. Он недолюбливал меня. Пока моё лечение продолжалось нормально, он кучами загребал деньги, но как только я перестал спать, и исчезла моя фобия, он стал лечить меня бесплатно. А моего отца он просто ненавидел. Если бы он сказал мне об этом, а не выпускал свою злость кипятком в штаны, мы бы создали с ним клуб. А может, и нет. В поликлинике было темно и одиноко, одиноко уборщице, которая там убиралась, ей и поговорить было не с кем. Я открыл дверь и зашёл в кабинет. - Снова здравствуйте. - О, новый пациент, в какую палату тебя отправить? - Это же поликлиника, а не сумасшедший дом. - Всякое бывает. Я подошёл к столу и сел в кресло. Он, приземистый, с густыми бровями и тёмными глазами, уже начинающий седеть, уставился на меня. - Ну, с чем пришёл. - Я же уже сказал всё по телефону. - Повтори, будь так добр. - Ладно. Во-первых, я уснул, представляете, уснул! Правда, приснился мне кошмар. И ещё у меня болит голова, но это уже не важно. Во-вторых, меня почти всё время преследуют галлюцинации, я просто не могу от них избавиться, вы вроде мне перестали присылать пилюли. Вы вообще меня слушаете? - Да, но я сделал вид, что не слушаю. Это было психологический тест. - М? И что у меня. - Ты псих. Уснул. Ну, что ж, этого следовало ожидать, после того как ты избавился от фобии. Можно постепенно слезать с таблеток от паники, ты, кстати, знаешь, что теперь есть таблетки этого анестерзина? Анестерзин! Так вот как он называется. Чёрт возьми, я не смог запомнить такое простое название. - Теперь о галлюцинациях. Нужно кое-что проверить. На, выпей-ка это, а потом я буду показывать тебе картинки, знаешь такие увлекательные и интересные…- он протянул мне таблетку и стакан воды. – Ты должен знать кое-что. Для начала эти пилюли – вовсе не от галлюцинаций, а от паники. - Но галлюцинации ведь из-за паники? – Спросил я, запив таблетку водой. - Не совсем, дело в том, Дэй, что ты никогда и не начинал «болеть» галлюцинациями. - Как это? - Ну, раз твой отец уже мёртв… - Да откуда они все узнали? И даже не высказал своих соболезнований. – В общем, знаешь историю со своей «новой» матерью. – Думаю, он сказал это слово в кавычках. Не мог же он выражаться так безграмотно. - Да, кто-то порубил её на кусочки. Он ухмыльнулся. - Дэй, ты уже тогда состоял на учёте в лечебнице. Твоя единственная мать умерла при родах. Другой матери у тебя не было. Твои галлюцинации у тебя с самого рождения, тебе придётся подумать над многим, что случалось с тобой в детстве, а может лучше и вовсе не думать, а то боюсь, так ты можешь сойти с ума. Всё это было призрачным и нереальным. И оставим это. Я сидел и смотрел на него с глупой улыбкой. Конечно, я его не слушал. Я смотрел на пятно горчицы на его шее. Оно расплывалось, так как он вспотел. Вместе с потом, который выделяется его больной кожей покрытой папилломами очень обильно, оно медленно затекло под его воротник, сейчас будет расползаться по всему телу. Омерзительно. - Ты меня слышал, Дэй? - Да, прекрасно, вся жизнь галлюцинация… оставим это.… Показывайте картинки. |
|
|
Читать | 02.06.2011 |
просмотров: 1764 | оценка: -
+ | интерес: 13% | |
| ||||||||
автомотически | 472% рейтинга
29.04.2011
3338
17  | F |
 | Короче, как дал Фликр терабайт, так и отнял. Оставил там 100 лучших фоток, остальное сказал забирайте и убирайтесь отсюда |
| | речь не про тот винт |
| | видать, Старухин обалдел и удалил видео, урод https://www.youtube.com/watch?v=Mhjevv2bzvI |
| | сейчас 9 973 198 посетителя от начала работы сайта и я его уношу сегодня. |
| | ой, я в 2011 ещё не знал, что ты уже можешь и не стать пенсионером в виду активной законотворческой деятельности привластных жуликов. |
 |  |
| | дожить бы |
 | Ахахаха, счас этот сайт внесут на УкрКомНадзор, время пошло.. |
| | Нужна новая казнь, где будут жестоко и публично казнены все жители, кроме короля)))))))))))))))))) ))))))))))))))))) (Как в конце игры Мор Утопия 1) (осторожно, постспойлер) |
| | Новый монолог Фримана выйдет в июле! :alien: |
| | F |
| | моя актуальная лексика говорит, что да. |
300 последних комментариев
100 последних постов
| Флешки [78] |
| Картинки [254] |
| Читать [181] |
| Учиться [60] |
| Смотреть [365] |
| Слушать [81] |
| Я сделал [97] |
| Другое [57] |
| Памятки [29] |
| Работаем вместе [16] |
| Размышления [45] |
| Работа сайта [61] |
| mr.Freeman [97] |
- Перевести текст в двоичный код и обратно - Нули и единицы
- Красивые песни про наркоманов и про наркотики
- Гитлер и Скайп - скачать видео
- Лучшие фразы Бендера из Футурамы
- 38 серия покемонов и эпилепсия
- Креативная реклама с битбоксом
- Mujuice - Выздоравливай Скорей!
- Гитлер и Торренты скачать, Гитлер и torrents.ru
- Казнь №3. Самая массовая
- Адская Белочка. Социальный ролик от минздрава.
- Как делить лист на разное количество равных частей
- Самая длинная песня в мире: Error - Long Spiral
- Mr. Freeman Выступление на трансперсональном конгрессе
- Френки и Фримен о России, грустная правда
- Несколько строк от широко известных в узких кругах авторов
- Максим Доши Cruel Addict идиот на Украина мае талант
- Не знаю как отнестись...
- Френки-шоу закончилось
- ЗОЙЧ! Жаба символ олимпиады в Сочи 2014
- Уинзор МакКей и его старинные мультфильмы
переключатель добра:
