 | Бесполезный сайт - открытое интернет-сообщество. Прочитайте статью о Бесполезном и присоединяйтесь к нам не только из-за того, что хотите спастись, но и из-за того, что почему бы и нет, риАльне. | Статьи Картинки Форум |
Блог » Читать
Музыка народа | |
| мультиперепост. Уж извините, но всё же читать вам полезно. Это всё было в действительности. немного непрочёсано, но читабельно Интерлюдия. Страны. Народы. Люди. Жизни. Вид из окна нашего купе постоянно менялся, но всё время оставался живописным. Мы долго ехали вдоль Эгейского моря, затем вдоль низких и непонятных зелёных гор, над которыми по утрам поднималось красное солнце. В купе было очень жарко и чтобы лучи солнца не сжигали волосы на наших головах, мы завешивали их тёмной тканью. Мы сидели на маленьких деревянных скамейках и спали тоже на них. Никакого комфорта в поезде не было. На станциях, сменявших друг друга, мы покупали холодную воду и сумки-холодильники у торговцев в капюшонах и футболках. Воду всё равно приходилось пить тёплой. Вид из окна состава сильно отличался от вида из купе, были видны города, с маленькими домами и неровными, мощёнными камнем, дорогами. В ресторане подавали только похлёбку с картофелем и острым соусом. Она была очень горячая, и ждать когда она остынет, нам было невтерпёж, и мы обжигали рты. Чтобы хоть как-то скоротать часы безделья, мы фотографировали пейзажи, забираясь на крыши вагонов, до тех пор, нас один раз за это чуть не выкинули из поезда где-то за тысячу километров от Афин. К концу пути мы все совсем измотались, и если для меня это был не первый визит в Грецию, то для моих сопровождающих это было серьёзное испытание. Это была хорошая экономия. Мы обладали не большим бюджетом. Мы сидели на чемоданах и непринуждённо болтали, предвкушая приезд на конечную остановку. Один из нас, наш фотограф, чистя от грязи свой зеркальный фотоаппарат и настраивая объективы, сказал, обращаясь видимо ко мне: - Я надеюсь, впечатления от города у меня будут более приятными, нежели от самой поездки. - Я посмотрел, на него, вытерев шею грязной тряпкой, и ответил: - Да. –Что,да? - Куда уж тебе понять его. – Вставил другой, смотревший в окно, - твои мысли несколько приземлённые. Куда уж тебе нас понять. Мы же… – Он запнулся, посмотрел на меня и подмигнул. Я усмехнулся. – А вы чем там занимаетесь, Владимир? - Размышляю, как же долго вы будете ещё трепать языком, вместо того, чтобы.… - Тихо, не произноси этого слова – шикнул на него кто-то Мы не хотели думать о работе. Предстоящую нам работу интересной и увлекательной нам считать не хотелось, а по сути она таковой и не являлась. Людям, проживающим в этой стране должны быть обидно, что мы приехали сюда по работе, не был бы в стране такой бардак, нам этого делать бы не пришлось. Но это вовсе не наводило нас на грустные мысли, нам просто было лень. Мы хотели плавать купаться и загорать, и заниматься ничем – Печально. – Сказал я вслух. – Чего ты такой скисший? Считай, едем в отпуск, а у тебя настроение… - Смотрите! – Закричал Егор, - до этого молчавший, - мы подъезжаем! Мы были. Нас было пятеро. Мы прибыли в Афины. Действо музыки. 1. Мы занимались тем, что бездельничали. Чтобы бездельничать так же профессионально, как это делали мы, нужен большой опыт. Мы занимались, чем угодно, только не задачей, которую перед нами поставили. Иногда кто-нибудь из нас брал с собой блокнот, и делал вид явного знатока, но ничего в нём не писал, а рисовал всякие картинки. На пляжах Афин нельзя купаться, давал я нравоучительные советы сопровождающим, там, в воде плавает много отходов и мусора. Чтобы искупаться, мы ездили за город на чистые лазурные берега, где была прозрачная вода, и дно, усеянное песком. Можно было проплыть двести метров от берега, и под вами была бы глубина с километр, а вам бы всё равно казалось, что песок у вас почти под ногами – такая была прозрачная вода. Мы лежали на чистом песке, разрешая солнцу жарить нас, и разговаривали. Торговцы снеками, напитками, и маленькими животными, громко и хрипло крича что-то на непонятном греческом языке, оставляли глубокие следы на песке, медленно продвигаясь сквозь ряды шезлонгов. Фотограф фотографировал девушек на пляжах, и пытался разговаривать с ними на ломанном английском. Мы пытались побывать на всех пляжах в округе. Мы всё время удивлялись, когда видели на дорогах, странные малюсенькие церкви из дерева, стоявшие на орнаментах на обочине. В маленькие дверцы, куда с трудом помещалась рука, люди складывали монетки и ставили свечи. На дорогу и на удачу, объяснял нам Егор, когда ездил на пляж с нами. Он был единственным человеком, с успехом, делающим вид, что он работает. Я пытался как-то, взяв с собой ноутбук и блокнот, поймать убегающую музу, но в итоге, всё сводилось к тому, что я просто рисовал. Я показывал свои творения фотографу, а тот заверял, что во мне пропадает маринист. Мы облазили абсолютно все местные достопримечательности. Гуляя по узким улочкам, между небольшими домами, мы часто сталкивались с марширующими бастующими. Их лица были переполнены ненавистью, гордостью и презрением. Они кричали непонятные лозунги, и часто вступали в открытые столкновения с властями. Мне стала интересна причина их недовольств, и я решил отделиться от кампании и заняться работой самостоятельно. К тому времени, когда это решение пришло голову, наша команда распалась почти вся. Каждый решил заняться собственным делом, чтобы потом объединить наши выводы и результаты работы и узнать, кто же внёс больший вклад. Я решил узнать основные причины недовольства масс. Не те, о каких говорят в новостях. Настоящие причины. Каждый из нашей команды жил далеко от другого. Мы почти не связывались друг с другом. Мы погрузились в работу. Нам так захотелось. Действо музыки. 2. Я лежал на диване в своей тёмной квартире и пил холодную минералку, глядя в окно. Солнце уже час как взошло, но город ещё не проснулся окончательно. Я жил по новому расписанию. Рано утром я отправлялся на прогулку по улицам, где по утрам возникал импровизированный базар, пройти через который и ничего не купить просто невозможно. Я всегда покупал что-нибудь, персики, бананы. Футболку ценой в один евро. Я заходил в кондитерскую, в которой готовили вкусные сладости с труднопроизносимыми названиями. Их накладывали в бумажные пакеты, которые часто промокали. С продавцами я объяснялся с помощью разговорника, хотя большинство из них свободно говорили на английском. Я шёл по холмистым, каменным дорогам, по которым стекали вниз грязные лужи. Я не мог понять, откуда эти лужи берутся, но потому узнал, что это вода, которой сбивают с ног демонстрантов, стекает в канавы. Этой воды за ночь может набраться довольно много. Черепичные и шиферные крыши домов, отражали яркое солнце, которое слепило глаза. В такую погоду просто невозможно находится на улице. Можно скрыться от неё дома. Дома я занимался тем, что смотрел новости, в которых ничего не понимал, кроме и так ясных репортажей ведущихся с места очередного митинга, и печатал различную выдуманную мной чепуху о недовольстве рабочих масс правительством. Я смог понять, что жителей Афин беспокоит один финансовый вопрос. Это драхмы, местная волюта. Точнее их беспокоило отсутствие их. В обиходе были только евро. Местные жители не хотели пользоваться валютой, которую им навязали страны- товарищи Евросоюза. Скрываться от солнца можно ещё в маленьких кафе, входы в которые так ловко запрятаны между входами в рестораны и фаст-фуды. В таких кафе бродил лёгкий сквознячок, лучи солнца не проникали в помещения через плотные шторы, а люди в таких кафе бывают крайне общительными и непонятливыми. Кофе в таких кафе очень вкусный, его можно пить, и есть мяту вприкуску. Я любил сидеть в таких кафе. Ни к кому из бастующих я ни разу не подходил, не подходил я вообще ни к кому. Просто пил кофе и гулял по городу. Из окна своего жилища, я часто наблюдал за маршами демонстрантов, за тем как они устраивают беспорядки и поджигают урны, и кричат непроизносимые лозунги, близкие их сердцам и далёкие моему. Я смотрел, как их бьют дубинками полицейские и смешные стражи каких-либо значимых объектов. Стражи были одеты в «юбки», вроде ирландских, в красные котелки и огромные башмаки, как у маленького мука. Они изредка разнимали бастующих и полисменов. Пыль, поднимавшаяся с каменных дорог, из-за топота бесчисленных ног, тяжелела и оседала под напорами воды, той, которой сбивали с ног демонстрантов. Однажды я упал, споткнувшись на лестнице, и кубарем рухнул прямо в ряды демонстрантов, дерущихся с полицией. И все подбегали ко мне, и спрашивали, и у всех были озабоченные лица. – Эн такси («всё в порядке», греч), - говорил я им. – Эн такси. – И они разошлись кто куда, посмеиваясь, и удивлённо переговариваясь. Действо музыки. 3. Вечер. Мы сидели на тротуаре. Митингующая толпа, состоящая человек из сорока, стояла и кричала лозунги, обращаясь к какому-то чиновнику, который жил в небольшом коттедже, напротив которого мы сейчас находились. Фоторепортёр и оператор вытащил меня сегодня днём на прогулку, обещая показать мне нечто интересное. Сейчас он стоял неподалёку от меня и снимал на камеру всё происходящее, регулируя и меняя ракурсы. Вдруг, несколько человек вырвалось из толпы и с криком, бросили в кирпичную стену дома огромную пластиковую канистру, наполненную горючей жидкостью. Канистра разлетелась, а странная жижа осталась гореть на стене дома. Тех двух, что бросили канистру, отволокли и выпихнули из толпы, оставив их стоять в стороне. Двое переговариваясь между собой, неспешно пошли в сторону центра города. Фоторепортёр и оператор, подошёл ко мне, выключив камеру. Он сказал: - Пойдём на крышу вон того дома. - Хочешь упасть? - Хочу поснимать. - Заняться тебе нечем? Снимай отсюда, и так весьма живописно. - Пойдём, пойдём. – Сказал и хлопнул меня по плечу. Я встал и направился за ним. Мы поднялись наверх в просторном лифте. Глядя в зеркало, я поправил бейсболку на голове. Подъём затянулся. Я был уверен, что вход на крышу закрыт, и ключи мы не раздобудем, но оказалось, что дверь была вырвана. На крыше мне пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть от яркого солнечного света, усилившегося во много раз. Я присел на высокий край крыши. Он достал из рюкзака штатив, поставил его на высокий край крыши, прикрепил к нему камеру, и включил съёмку. Я сел рядом с камерой и посмотрел вниз. Стена всё ещё горела, кирпичи даже не обуглились. Интересно, что это за смесь? - Это напалм местного приготовления. – Он словно читал мои мысли. – Они делают его из растворителя, пенопласта и бензина. Он будет ещё очень долго гореть, пожарники и полиция приедут не скоро, так как таких забастовок в городе много. Я хочу поделиться с тобой собственными выводами, если ты не против. – Сказал фоторепортёр, - перетаскивая камеру на другой угол дома. Я кивнул, вытащил из кармана разговорник и начал повторять слова. - Так вот, - начал он, - сильное расслоение я наблюдаю среди бунтовщиков. - Вэвэос. Я скользил пальцем по пожелтевшим страницам маленькой книжонки. - Что? - Конечно. Они же все разные… - Нет, ты не понял. Я наблюдаю за этой группой уже неделю… - Заняться тебе определённо нечем. – Я остановился на слове «эрхомэ», - «иду». - Все бастующие разные. В основном все предпочитают мирные забастовки или просто кричат лозунги. Их большинство. Есть же такие, которые используют насилие и устраивают погром. - Ну. - Они ссорятся друг с другом. Пассивные и активные демонстранты ссорятся друг с другом. Я не могу понять, в чём же причина. Это удивительно, вроде они и одно целое, но между ними постоянные разлады. - Да, - ответил я, засовывая разговорник в карман, - да. А ты видел кого-нибудь из команды? - Двое завтра уезжают. - Почему? - Не знаю, - он складывал оборудование в рюкзак. – Кажется их работа, статистика, уже выполнена. Они улетают завтра утром, поедешь их провожать? - А зачем? Нет, вряд - ли. - Они говорят, что эта страна не разваливается, они говорят, что было не плохо, если бы наша также «разваливалась». Здесь добрые люди, а в магазине можно поменять испорченный товар на десять новых, нормальных. - И это больше всего удивило. Бесплатные товары? - Я не знаю. – Мы вышли из дома. – Здесь остаёмся только я, ты, и Андрей. Вас двое и я думаю ,что вы выполните вашу работу быстро… Не понимаю я их… - Вздохнул он, глядя на расходившихся демонстрантов, - за что им бороться… здесь? - Да, не за что похоже здесь бороться. Я пойду, наверное. - Увидимся. - Увидимся, когда увидимся. Пока. Я пошёл в метро. Он пошёл в ресторан. Действ музыки. 4. Утром меня разбудил громкий стук в дверь. Я вскочил с постели, и глянул в окно. Ещё даже не рассвело. - Кто там? – заорал я. - Это Андрей. Открой, я только из аэропорта, провожал их, сегодня. Скорее. Я оделся и открыл ему дверь. Он зашёл и сел в кресло, не сняв своей любимой шляпы. На нём был костюма, без галстука, который смотрелся на его нескладном длинном теле, несколько нелепо. - Одевайся. Быстрее. – Он был не настроен что-либо объяснять. Пока я умывался, он сидел в кресле, и пустым взглядом смотрел в стену. - Давай. Мы вышли из дома. Было прохладно, и я пожалел, что оставил куртку дома. Он закурил сигарету от спички, и быстро направился в сторону окраины. - Почему мы идём пешком? - Я не смогу найти это место, если мы поедем. Здесь не далеко. Светало. Мы шли по дороге с разбитым асфальтом, которая поднималась высоко в гору. На своём пути мы, то там, то здесь, встречали сидящих в лужах грязной воды или лежащих на тротуаре людей, с изодранной одеждой и разбитыми лицами. Это были демонстранты, которые пострадали в потасовке и не могли идти. - Перед рассветом город объезжают патрульные машины, который и забирают их в участок или отвозят в больницы, так что к утру город чист. Поэтому ты их, никогда и не видел. Я ответил на твой вопрос? - Да. Он резко остановился, и юркнул в маленькую дверь, которая была спрятана за чёрным входом в супермаркет «Гелиос». Я зашёл вслед за ним. Мы очутились в маленьком помещении, где было много столиков. Окно было всего одно, под потолком. Оно было испачкано в грязи, и через него не проходил свет. На потолке висели две лампочки, без абажура, болтающиеся на проводах. Возле стены, было своеобразное подобие барной стойки, за которой стоял маленький человек, с большим носом. За столиками сидели люди. По пять человек за столиком. - Где мы? – Спросил я, безо всякого интереса, - за этим ты меня поднял? - Гм, - промычал он, потушив сигарету о стену и бросив ей прямо на пол. – Это очень уютное кафе, правда? - Да, здесь действительно уютно. А где мы? Это кафе? - Это? – Он указал рукой на людей, пьющих кофе. – Это бастующий люд. – Андрей направился к барной стойке, невесть, что делающей в кафе, я направился за ним. - И что? Слушай, а ты случаем, не удивляешься, когда видишь солнце по утрам? - А должен? Дело не в том, что они бастуют. Дело в том, что они не греки. – Он посмотрел на бармена и сказал: - Анисовую, и … - Мне кофе с лимоном и корицей. – Помог я. - Я познакомился здесь с компанией, которая возможно расскажет тебе нечто удивительное и интересное. Они должны вот-вот подойти. Пойдём, сядем за тот столик. Мы прошли в самый угол кафе, я сел за удобный деревянный стул, и положил руки на столик из красного дерева. Столик был испещрён мелким царапинами, но он не был грязным. Солнце вовсю жгло улицы. Мы ждали. Я смотрел на свои руки, и всё ждал, когда же я провалюсь в бездну сна. Кофе был вкусный. Всё вокруг тонуло в сигаретном дыму и тихом, неспешном говоре итальянцев, французов, англичан, сидевших здесь. Я положил голову на руки и начал медленно засыпать. Андрей долго молчал, а потом тихо сказал: - Пришли. Buenos! - Он улыбнулся. - Встань, поприветствуй их. – Шепнул он мне. К нам неспешно направлялись четыре человека, три из которых были, как я узнал потом, испанцы, а один француз. Я встал и сказал, ни к кому из них не обращаясь: - Калимэра кириэ! («добрый день, господин», греч). Так мы и познакомились. Мы сидели несколько часов и пили кофе и разговаривали, и кафе то пустело, то наполнялось, и я никак не мог понять, зачем же Андрей привёл меня сюда. Мы не знали их имён, они не знали наших. Мы разговаривали на ломаном английском, используя в основном такой же ломаный язык жестов. Мы называли их - господа, а они меня, и Андрея – piccolo umo («маленький человек», итал.), ведь мы были много младше их. Оказалось ,что они наёмники. - Как это, наёмники? – Спросил я Андрея. - Они бастуют за деньги. - Кто же им платит? Андрей, подливая французу в рюмку из бутылки, спросил его. Он ответил, что-то на французском. - Профсоюзы. – Перевёл Андрей. - Ясно. Мы с ними подружились. Теперь я коротал все свои часы в этом кафе. Я приходил сюда один, и болтал с ними о пустяках, попивая кофе, и не забывал выуживать из них нужную мне информацию. Славные они были ребята, эти революционеры. Я проводил в этом кафе послеобеденные часы, когда местные жители, чтобы скрыться от безжалостного солнца, расползались как червяки, кто куда. Я пил холодный кофе и разговаривал с бунтарями. Все они живут здесь уже год, узнал я, все им здесь нравится, им нравится наводить здесь бардак, и ещё получать за это деньги. Мы болтали, а по кафе бродил лёгкий сквознячок, покачивающий лампочки, висящие на проводах. А однажды я встретил в этом кафе фоторепортёра, он сидел за барной стойкой и пил что-то из бокала. Я кивнул ему, и подошёл к нему. Он поприветствовал меня, и спросил: - Давно ты? - Захаживаю иногда сюда... Как идёт работа? - А я вот всё наблюдаю. Это всё-таки очень интересно. Прямо чувствую, что этого мне всю жизнь не хватало, понять чью-то культуру. Знаешь, как слушать красивую музыку, слов которой не понимаешь, и ритм которой тебе не знаком. Непонятно и интересно. И незнакомо. А главное, непонятно… - Он вздохнул, и поглядел на свой фотоаппарат. – Знаешь, я наверное снимки не смогу сдать вовремя. Я, наверное, подольше тут побуду, немного. - Здорово... – Я и так уже понял. Потом я ещё часто видел его сидящим в этом кафе. Но я с ним редко заговаривал. Греция была на грани дефолта, и чем больше было беспорядков, тем меньше людей приходило в это кафе. А потом, однажды утром, я обнаружил, что железная дверь кафе закрыта. Потом я часто приходил сюда, но больше эту дверь открытой я, ни разу не видел. Приходилось пить кофе в другом месте. Андрей улетел домой. Он подготовил и собрал весь нужный материал, а я всё тянул расставание с этой страной. Когда я виделся с ним в последний раз, он сказал, мне: - Это неважно совсем, что происходит снаружи, главное, что видим... – он запнулся, помолчал немного, а затем объявили, что самолёт отлетает через двадцать минут, и он ушёл Увертюра. Я уплыл на остров Закинф на корабле. Я пробыл там три дня, и почти всё время проводил на пляже, я ходил по берегу босиком, и вода была прохладной и очень приятной. Я встретил там огненно-красный заход и бледный восход. Я бродил там ночью, и встретил однажды своего соотечественника, он был по пояс голый и в бриджах, он сидел на песке, и бросал камни в воду, ему очень хотелось спать, но он не спал. Он сказал что потерял и не может найти что-то. Он был немного пьян. Мы познакомились, и поговорили. Я плохо помню тот разговор, запомнил лишь отрывок. - И что вы думаете о ситуации, сложившейся сейчас на Большой суше? - Ситуация, простите? - Ну, бунты, протесты. - Они очень счастливые люди, эти бунтари. - Они безработные, голодают, у них большие проблемы. - Да. А вот попробовали они так бы бунтовать в России, у них не было бы проблем. Нет причины, нет следствия. - Вы имеете в виду, что в России у них не было бы повода, для бунта? - Да нет, причина бунта – это они сами, если бы они были в России. - Но их там нет. - Ага. – Ответил он, и снял панаму, и положил её на песок. Белое утреннее солнце, показало край своей больной физиономии. Я достал блокнот, который всегда носил с собой, и вычеркнул пункт «Составить небольшой дополнительный отчёт о ситуации в стране, основываясь лишь на мнениях обитателей». Я попрощался с незнакомцем. Он кивнул, и тихонько задремал. Само собой, я его больше никогда не видел. Я побывал в бухте, куда можно попасть только на корабле и на вертолёте. Там, в центре маленького пляжа, окружённого скалами, стоял старый ржавый, полуразрушенный корабль. На нём я порезал себе руку, а через три дня вернулся в Афины. Я узнал, что фоторепортёра и оператора арестовали. Я узнал, что он участвовал во многих забастовках вместе с итальянцами и французом. А во время последней сломал полицейскому нос и челюсть своим зеркальным фотоаппаратом Pentax. Как он утверждал - случайно. Но его всё равно лишили визы и депортировали в Россию. А итальянцев и француза в Италию и Францию соответственно. Денег им никто не платил, как выяснилось, когда я разговаривал с полисменом, который на удивление, умел кое-как говорить по-английски - Деньги? Какие деньги? – Спросил он. – Кто им платит? - Профсоюзы. - Не знаю. Нет, по-моему, хотя утверждать не буду. Ну, точно не всем. Хотя, это забавно, но… - Что? - Всем иностранцам вроде вас все до одного они говорят, что работают за деньги, хотя это не всегда так. А может… Не знаю…. -Они, наверное, как и фотограф не смогли понять эту странную музыку. Они просто хотели слушать. Хотя за деньги, это нехорошо конечно. - Простите? – не понял он. - Да нет, ничего. Где тут поблизости можно поесть? Я купил себе билеты на ближайший рейс, и улетел следующим утром, купив напоследок браслет из слоновой кости, и повесив его на ручке двери закрытого навсегда маленького кафе рядом с супермаркетом «Гелиос». На браслете не было ничего написано. Ничего и не нужно было. В самолёте я смотрел в иллюминатор и видел под собой синее-синее море. А потом я видел облака, а потом я уснул, и ничего стало не видно, кроме глубокой и приятной темноты. |
|
|
Читать | 11.11.2011 |
просмотров: 2184 | оценка: -
+ | интерес: 3% | |
| |||
Мафия
19.02.2011
5387
27  | F |
 | Короче, как дал Фликр терабайт, так и отнял. Оставил там 100 лучших фоток, остальное сказал забирайте и убирайтесь отсюда |
| | речь не про тот винт |
| | видать, Старухин обалдел и удалил видео, урод https://www.youtube.com/watch?v=Mhjevv2bzvI |
| | сейчас 9 973 198 посетителя от начала работы сайта и я его уношу сегодня. |
| | ой, я в 2011 ещё не знал, что ты уже можешь и не стать пенсионером в виду активной законотворческой деятельности привластных жуликов. |
 |  |
| | дожить бы |
 | Ахахаха, счас этот сайт внесут на УкрКомНадзор, время пошло.. |
| | Нужна новая казнь, где будут жестоко и публично казнены все жители, кроме короля)))))))))))))))))) ))))))))))))))))) (Как в конце игры Мор Утопия 1) (осторожно, постспойлер) |
| | Новый монолог Фримана выйдет в июле! :alien: |
| | F |
| | моя актуальная лексика говорит, что да. |
300 последних комментариев
100 последних постов
| Флешки [78] |
| Картинки [254] |
| Читать [181] |
| Учиться [60] |
| Смотреть [365] |
| Слушать [81] |
| Я сделал [97] |
| Другое [57] |
| Памятки [29] |
| Работаем вместе [16] |
| Размышления [45] |
| Работа сайта [61] |
| mr.Freeman [97] |
- Перевести текст в двоичный код и обратно - Нули и единицы
- Красивые песни про наркоманов и про наркотики
- Гитлер и Скайп - скачать видео
- Лучшие фразы Бендера из Футурамы
- 38 серия покемонов и эпилепсия
- Креативная реклама с битбоксом
- Mujuice - Выздоравливай Скорей!
- Гитлер и Торренты скачать, Гитлер и torrents.ru
- Казнь №3. Самая массовая
- Адская Белочка. Социальный ролик от минздрава.
- Как делить лист на разное количество равных частей
- Самая длинная песня в мире: Error - Long Spiral
- Mr. Freeman Выступление на трансперсональном конгрессе
- Френки и Фримен о России, грустная правда
- Несколько строк от широко известных в узких кругах авторов
- Максим Доши Cruel Addict идиот на Украина мае талант
- Не знаю как отнестись...
- Френки-шоу закончилось
- ЗОЙЧ! Жаба символ олимпиады в Сочи 2014
- Уинзор МакКей и его старинные мультфильмы
переключатель добра:
